Разговор в области молчания

В Иркутске открылась выставка Андрея Классена.

Большой выставочный зал на втором этаже художественного музея (на улице Карла Маркса) отдан под экспозицию художника Андрея Классена. Художник молод по возрасту - 31 августа ему исполнится 23 года. И скажите, пожалуйста, многие ли из его ровесников могут похвастать таким выставочным списком, как у него? Кто-то может сказать: еще бы, имея таких спонсоров… Но спонсоры тоже выбирают перспективных.

Итак, перед нами художник, родившийся в Иркутске и в Иркутске начинавший свой «творческий путь». Здесь он учился в художественном училище, здесь (в центре имени В.С.Рогаля) проходили его первые выставки - в составе молодежного объединения Союза художников России. Говорят, на младших курсах училища, а проучился он в Иркутске два года, он рисовал как одержимый… В том смысле, что готов был сидеть в классах с бумагой, карандашами, красками с утра до вечера.

Сейчас Андрей учится в Германии - в Дрезденской академии искусств. А выставляется и там, и - по старой памяти - здесь: прошлым летом - в том же Доме Рогаля, нынче - в музейном выставочном зале.

«Я бы хотел, чтобы за меня говорили мои картины: они намного честнее, чем я сам», - написал он о себе.

Мы еще попытаемся понять, что говорят нам его картины, а пока - что говорят о нем организаторы и гости?

Искусствовед Татьяна Огородникова называет его удивительным художником: «Так работают и в японском искусстве, и в европейском… Он пишет красками на бумаге и картоне. Но что техника? Он думает по-особенному… Если проследить за развитием сибирской традиции, а она редко для кого проходит бесследно из числа тех, кто на ней вырос, то в творчестве Андрея мы ее не обнаружим. Потому хотелось бы пожелать художнику, чтобы в избранном им направлении он двигался и развивался успешно, а его искусство становилось все более глубоким. И может быть, появилась бы в его творчестве и сибирская тема. Мне все же кажется, это нужно сохранять в себе…»

Юрий Иванович Ковалев, меценат, коллекционер, президент группы компаний «Классик», активно поддерживающий творчество многих иркутских мастеров, в том числе и этого молодого художника (какое совпадение, какая игра слов - Классена поддерживает «Классик»!), - так вот, Юрий Иванович Ковалев сказал, проводя лестную параллель с такой знаменитостью, как Сальвадор Дали:

- Я знаю Андрея с малых лет, и все же то, что он стал художником, для меня в свое время стало большой неожиданностью. Это очень целенаправленный человек, неординарно мыслящий… Андрей вообще - тема непростая. Многие его вещи могут не нравиться. Но имеет ли это значение? Когда много лет назад я ехал к Сальвадору Дали в Фигуэрас, я тоже заранее отвергал его. Но когда я увидел то, что он творит, - неделю был под впечатлением. Живопись никакой логики не преследует и ей не поддается. Поэтому и сегодня, видя эти работы необычного молодого художника, я думаю: может быть, и правильно он так делает, может быть, не обязательно идти только в русле традиции? Он делает так, как чувствует, как это видит… И его узнают уже по этой его манере.

Иркутский живописец Валерий Чевелев был лаконичен:

- Андрей спешит - и делает серьезные заявки на будущее, а оно у него большое… Хочу ему пожелать большой творческой жизни.

И почти все отмечают «западность» молодого художника.

Действительно, работы Андрея Классена очень авангардны по стилистике и совершенно не попадают в плоскость общепринятого. Но это и отличает настоящего художника - неординарность мышления, неожиданность решений, нетривиальность образов. Его картины - это не только и не столько «праздник цвета», сколько стремление решать свои задачи с помощью цвета. А это вовсе не означает, что мир его картин расцвечен радостными красками! Есть вещи, которые в нем, молодом по возрасту человеке, просто поражают. Например, такая: «Косточка персика и тишина». Перед нами - сидящая за столом огромная, в человеческий рост, серая мышь, перед нею кружка молока и та самая косточка персика… Вся тональность работы - приглушенная, и героиня - блеклое существо, серая мышка… Конечно, это человек, скорее всего - женщина чувствует себя такой… серой мышкой. Обремененная кучей комплексов - неполноценности, одиночества, неустроенности, СЕРОСТИ, - она и обрекает себя на эту беспросветную серость. И жизнь превращается в жалкое существование, похожее на заточение в камере-одиночке, хотя дверь ее «камеры» (каморки, убогой квартиры) не заперта. Но что толку от такой свободы, если человек не чувствует себя свободным изначально, изнутри?

Переходим дальше, к работе «Красная нить». Это выражение, дошедшее до нас из партийно-чиновничьей речи советских времен, еще у многих на слуху. Тогда никому абсолютно неважно было, что на самом деле чувствуют и думают люди, - красной нитью проходила через их сознание коммунистическая идеология. Такими и изобразил художник персонажей своей картины: черная группа людей на каком-то «отдельно взятом островке жизни», где они пытаются создавать, надо полагать, светлое коммунистическое общество. И вся эта группа неразделима, и каждый из них - не человек, не личность, а черные «винтики» в едином целом, винтики, опутанные общей красной нитью… Так в нас воспитывали чувство локтя и коллективизма - так нас лишали своих мыслей и даже своего лица.

Кстати, о лицах, а применительно к выставке Андрея Классена - об их отсутствии. Лица на одних портретах отсутствуют как таковые («Автопортрет в цветах», «Автопортрет в костюме»), на других - закрыты масками («Вспоминая Андрея Рублева», «Автопортрет в маске»). Что это? Похоже, автор не торопится приоткрывать нам свое истинное лицо. Цветы (кроваво-красные) вокруг головы - есть, а лица - нет. Вообще-то, оно скрыто под какими-то бинтами… Думаю, этим приемом художник как бы говорит нам о том, что далеко не каждого человека можно вот так вот прочесть как открытую книгу. Есть люди, которые «не даются», а есть те, которые постоянно предъявляют нам маску - выдают себя за кого-то другого. И разве с этим поспоришь?

Есть, конечно, портреты в обычном понимании слова - и мы видим на них тяжелые, мрачные черты, тяжелые взгляды («Ребека»). Или, как на портрете юноши (его название таково: «Вспоминая ежика и девочку»), где у модели есть лицо - лицо с опустевшими глазами, взгляд или глубоко в себя, или в никуда… Полная отрешенность, изумление, доходящее до кульминации.

И снова - странности. Работа «Дурной знак». Птица, сидящая на столе, вместо «лица» у которой - маленькая морда-череп. По некоторым поверьям, птица, ни с того ни с сего залетевшая в человеческое жилище, - дурное предзнаменование. Художник усиливает мистический смысл этой приметы и дает понять, что в дом действительно стучится беда.

Другая «птица» - «Курица» (так называется работа), курица с безжизненной, мертвой, запрокинутой головой…

Две работы «Поцелуй 1» и «Поцелуй 2»… Если вы думаете, что вас побалуют нежной любовной романтикой, - ошибаетесь. На одном (фактически это графические листы) целуются два уродца: один просто страшен, другой - карлик, стоящий на столике, - иначе ему не достать. Может быть, это мрачное настроение навеяла художнику какая-то сценка из жизни, ведь ходят по улицам парочками бичи с синюшными одутловатыми лицами, и их убогая любовь вызывает у нормального человека тошнотворную брезгливость… В работе Андрея Классена от этих целующихся уродцев улепетывает даже какой-то не совсем всамделишный ангел, который не в состоянии вынести это зрелище.

Второй лист с поцелуем - чистый Гойя, в офортах которого, поистине, «сон разума рождает чудовищ». И все же у Андрея все по-своему: два омертвелых существа не то целуются, не то пожирают друг друга… Вместо «союза двух сердец» - союз двух ненавистей. А ведь и такое можно встретить в этой реальности, полной парадоксов и вывертов! В конце концов, разумнее рассматривать это как метафору: люди (их чувства) давно мертвы и реанимации не подлежат; чего же грызть друг друга?! Отпустите один другого, разойдитесь - и, может быть, вы еще обретете человеческий облик?

Ностальгическую грусть вызывает графический лист «Без названия»: посреди неустроенности черно-белого мира, в центре изломанных линий, - силуэты уходящей женщины с маленьким ребенком. Вглядываешься - и щемит внутри, и впрямь нет этому названия! Может, это воспоминания из детства и женщина - это молодая мама?

Наконец, еще одна работа, о которой хочется сказать. Ее героиня - тоже женщина (называется лист «Клетка. Беременная»). Обнаженная сидит, придерживая рукой большой живот. Она наверняка ломаная-переломаная жизнью. Да, ее судьба явно не удалась, да, у нее тоже нет лица - она не состоялась как личность, она нехороша собой, - но Бог дал ей эту беременность! Значит, она еще может нечто совершить как женщина, а именно - дать жизнь другому человеку! И может быть, он окажется счастливее и сумеет чего-то достичь, сделает себя, свою судьбу! И все ее надежды - в одном жесте, извечном жесте носящих дитя женщин: рука бережно обнимает живот. И от этого ее жеста, увиденного и донесенного нам художником, оживает пошатнувшаяся вера в человечество…

Таково мироощущение художника, познакомившись с которым начинаешь думать о теории относительности. Об относительности физической молодости, которая скрывает мировоззренческую опытность и даже зрелость. Ее он в какой-то мере выдает и в нашей короткой беседе на выставке.

- Андрей, судя по картинам, вы либо сильно молодой, но много переживший человек, либо уже «в возрасте». Откуда эта надломленность в судьбе? Когда человек, ваш герой, - без лица, когда вместо лица у него что-то омертвелое? Там, где должен быть живой взгляд, живые глаза? По-моему, это свидетельство не то глубокой внутренней драмы, не то потери… Вознесенский писал когда-то: «Чтобы голос обресть, надо крупно расстаться». Что нужно было вам, чтобы в душе проснулся художник и начал мыслить образами?

- Нужно иметь такую способность - то, что не можешь передать словами, музыкой, стихами, суметь передать цветом, линией, образами… Картину действительно невозможно передать словами.

- Но мне-то придется это делать…

- Каждый человек видит все по-своему! А относительно душевной драмы или надлома - я просто наблюдатель за миром, за людьми. Вот вы говорите, что у меня маски, что люди без лиц… Если пройти по улице - все носят маски. И я ношу маску.

- Но почему это не просто маски других существ или людей - но маски мертвые? Скажем, в работе «Дурной знак» - это понятно. А вот птица с головой-черепом?

- Это своего рода заключение духа в материи - то есть вот она, курица, и будь она хоть соловей в душе - она остается таковой! Она зажата в этой своей маске, у нее такое большое лицо, немножко напрягающие серо-розовые цвета…

- Как рождаются ваши работы, каков путь от замысла к воплощению?

- Работа рождается в процессе. У меня нет замысла, никогда заранее не планирую: вот сегодня я нарисую это или то. Оно живет, оно рождается… А делаю работу долго и интенсивно…

- Долго? Как долго?

- Для меня два дня - это уже долго. Потому что на бумаге работать дольше невозможно. Конечно, нередко я возвращаюсь потом и что-то доделываю, поправляю, добавляю…

- Отчасти вы мне развязали руки - я, конечно, буду писать так, как я это понимаю. Но хочется пожелать вам стать немножко счастливее.

- Я счастлив на самом деле. Просто я наблюдатель и не могу закрывать глаза на то, что вижу вокруг.

- Тогда мне хочется пожелать, чтобы счастливее стал тот мир, который вас окружает.